КОВАРНАЯ ПЛАНЕТА

Экипаж “Первопроходца”. Запуски исследовательских спутников к четвертой планете системы звезд, занесенных в реестр Звездного атласа под индексом N-12543, оканчивались их трагическим исчезновением. Последний из “посланников” был оснащен аппаратурой, прощупывающей окружающее пространство на расстояние 200 тысяч километров вокруг. Анализу подвергались более 30 параметров пространства и основная их масса немедленно передавалась на Землю. Над полученными данными трудились ведущие институты различных направлений, хоть как-то связанных с космосом, однако результаты их работы не продвинули понимание причин исчезновения “посланников” ни на йоту. Поэтому Объединенным Советом Космических исследований (ОСКИ) было принято решение послать экипаж астронавтов в количестве семи человек для раскрытия тайны исчезновения “посланников”. После долгих обсуждений и собеседований, после просеивания через сито множества тестов из сотен добровольцев был выбран экипаж, способный решать нестандартные задачи, переносить физические перегрузки и оставаться психологически устойчивым. Как показал опыт освоения космоса, последнее качество при продолжитном воздействии неблагоприятных факторов часто бывает решающим в достижении поставленной цели. Среди членов экипажа оказались Олег Коваленко - командир корабля, коренастый белорус, химик со знанием биоэнергетики, Андрей Шевцов - штурман класса АС-4, среднего роста, кудрявый рыжеволосый парень с южного Урала и Михаил Зотов - бортмеханик, он же программист и ответственный за робототехнику. Все трое в разное время окончили МВТУ им. Баумана и “школу Звездных”, как называли Высшую школу Астронавигаторов при ОСКИ. Они были увлечены космосом и отдавал ему все свои силы и время. Специалистом по радиолокации и связи оказался худощавый, похожий на мальчика лет четырнадцати, Виктор Лох. Маленького роста, с широко открытыми серыми глазами, со слегка оттопыренными ушами, он походил на мальчика военных лет. Его внешность и функции, которые он выполнял на корабле, так хорошо согласовывались с морским термином середины девятнадцатого века, что вскоре вся команда стала его называть не иначе, как “глаза и уши”. Обладая развитым чувством юмора и веселым характером он ничуть не обижался, и с удовольствием откликался на эту шутку. В противоположность ему место планетолога занял молчаливый, крепкого телосложения и высокого роста нидерландец Тэд Юхансон. Его некоторая замкнутость не мешала ему быть весьма учтивым и заботливым. В этом убедилась вскоре вся команда, получая на обед вкусные пришедшиеся по душе каждому блюда. Вы уже наверное догадались, что кроме обязанностей планетолога Тэд исполнял еще и обязанности повара на корабле. Само понятие повар на корабле чисто условно, так как приготовлением пищи занимались полностью автоматы, а повару оставалось лишь задавать меню, выдерживая при этом калорийность и витаминный состав пищи. Не обошлось на корабле и без лиц прекрасного пола, представителями которого стали француженка Катрин Монье и негритянка американского происхождения Роза Сименс. Внешность хрупкой элегантной Катрин никоим образом не указывала ее принадлежности к серьезному отряду геофизиков и специалистов по природе планет земного класса. Судя по ее походке и манере держаться можно было предположить, что она актриса или манекенщица. Роза была хорошо сложена, и в меру упитана. Тренированные цепкие руки выдавали в ней альпиниста высокого класса. Здесь же на корабле она находилась в качестве врача и биолога. И так, все члены экипажа были молоды, но при этом успели совершить уже ни по одному межзвездному перелету, имели минимум две, иногда совсем не смежные, профессии и конечно все были оптимистами. Подготовка к полету продолжалась около четырех месяцев . За это время астронавты повторно прошли медицинское освидетельствование, изучили устройство корабля. Основы космической навигации и познакомились с последними достижениями науки каждый в своей области. И все же основная часть времени отводилась изучению материалов, полученных с посланников. Изучались наиболее вероятные версии исчезновения посланников, а также строились программы проверки этих версий. Изучались всевозможные способы контроля и исследования небесных тел и планет из космоса. Несмотря на напряженный ритм подготовки, многие вопросы остались нерешенными и их предстояло выяснить на месте. Старт корабля был произведен точно по плану 12 июня 2036 года. По примерным расчетам на перелет до системы звезд №-12543, находящихся от Земли на расстоянии 0,2 парсека, должно потребоваться пять земных лет, в то время как на корабле пройдет лишь три месяца. Несмотря на такой казалось бы короткий промежуток времени, все же было решено погрузить всех членов экипажа в состояние анабиоза. Это должно было сохранить физические силы моральный дух команды для предстоящего сражения с неизвестным. Приближение к планете. Корабль, начиненный электроникой и прочей аппаратурой, с семью членами экипажа на борту, пожирая время и пространство, несся вперед к неизвестности. Главный компьютер следил за исправной работой систем жизнеобеспечения и управления полетом. В заданное время были включены двигатели, и корабль начал замедлять свой полет. В рубке и жилых помещениях появилось мягкое освещение, застоявшийся воздух пришел в движение, уступая место свежему с лесными ароматами, зажужжали моторы механизмов открывания анабиозных камер. Корабль оживал. Два с половиной месяца пролетели для команды незаметно. После принятия массажа и вкусного, согревающего после долгого сна, обеда все члены команды “Первопроходца” занялись своими делами. Роза занялась проверкой испещренных мелким почерком лент самописцев состояния здоровья экипажа. Катрин и Тэд засели в библиотеке и углубились в изучение материалов исследования планеты. В рубке, расположившись в удобных креслах, сидели в центре Олег а по бокам от него Андрей и Михаил. Всех их объединял один большой пульт с десятком мониторов, множеством тумблеров, кнопок и лампочек. Лампочки имели различные цвета и некоторые из то вспыхивали то гасли и иногда казалось, что за пультом сидят музыканты исполняющие светомузыкальные произведения. Космонавты обменивались веселыми шутками, на их молодых загорелых лицах светились счастливые улыбки. Проверка аппаратуры и состояния корабля показала, что полет проходит нормально. Вдруг Андрей перестал улыбаться и на его лице появилось выражение недоумения. Он замер и, моргая большими ресницами, как будто хотел стряхнуть с глаз остатки сна, смотрел на пульт. -Тебе что, подменили пульт? Или ты забыл как им пользоваться? - смеясь, пошутил Олег, заметив изменения настроения штурмана. -Командир, когда мы должны делать коррекцию? - спросил Андрей сдавленным от волнения голосом. -Как всегда, за двадцать четыре часа до выхода на круговую орбиту. -Если верить компьютеру, до начала коррекции осталось три часа. -Этого не может быть! С момента пробуждения экипажа до начала коррекции должно пройти не менее пяти суток. На расчет коррекции центральному компьютеру требуется от двух с половиной до двенадцати часов. Улыбка сошла с его лица, глаза сузились. Все, что он говорил, было не более как внешнее отражение его мыслей. Его мозг работал уже как компьютер. На висках вздулись и пульсировали синеватые жилки. На лбу выступил холодный пот. -Андрей, срочно рассчитай траекторию, задействуй мощности всех компьютеров! Михаил, как только траектория будет готова, запускай программу расчета коррекции, - твердо и решительно приказал он. Затем, не меняя позы, глядя куда-то сквозь экран монитора, объявил по внутренней экстренной связи. “Всем приготовиться к коррекции траектории! Срок три часа.” - его голос прозвучал уверенно, а душу терзали сомнения, - “Успеют ли штурман и бортинженер произвести расчет коррекции за три часа, что могло послужить причиной задержки их пробуждения?” Он понимал, что сложившаяся ситуация не является результатом плохой работы компьютеров, ведь тестирование прошло нормально. Скорей всего этот сюрприз является одним из многих проявлений неизвестного, с которым им придется встретиться. Благодаря тому что, корабль шел курсом близким к расчетному и большой мощности бортовых компьютеров, расчеты удалось закончить за десять минут до начала включения двигателей. Обычно коррекция производится включением двигателей мощностью одна десятая от номинальной сроком на два, три часа. Проведенные расчеты показали, что для выхода на круговую орбиту потребуется включить двигатели на полную мощность на пятнадцать часов. И вот уже позади три часа нервного напряжения. Михаил легкими касаниями пальцев прошелся по клавиатуре пульта и доложил: -Капитан, программа коррекции корабля готова. -Спасибо, ответил капитан, и во всех отсеках из динамиков прозвучал его уверенный голос. - Внимание! Включаю коррекцию. Он нажал кнопку. Послышался звук похожий на хлопок, корпус корабля вздрогнул, затем на мгновение наступила полная тишина, за которой, вначале еле слышно, потом постепенно набирая силу и повышая тональность, стал раздаваться шум. Это заработали двигатели корабля, выводя его на новую траекторию, ведущую к Четвертой планете системы №-12543. Шум усиливался. Корпус содрогался от высвобождающейся мощи двигателей. Сила инерции вдавила астронавтов в кресла, но это было приятно, как приятно чувствовать и сознавать, что ты владеешь ситуацией. Наконец двигатели вышли на расчетный режим. Шум превратился в высокочастотный еле различимый свист, вибрация прекратилась. Чувствовалась некоторая тяжесть, вызванная ускорением, но команда облегченно вздохнул. Коррекция была включена вовремя. Теперь можно было отдохнуть несколько часов, пока корабль не будет выведен на круговую орбиту. Центральный компьютер следил за работой двигателей, контролировал траекторию и сравнивал ее с расчетной. Оставалось ждать. Ожидание - это самая неприятная вещь, особенно если оно происходит в космосе и особенно если ждешь встречи с неизвестностью. Все члены экипажа, кроме капитана и штурмана, расслабились и отдыхали. Еще в Звездной школе они усвоили заповедь астронавтов: есть время - отдыхай, набирайся сил, они скоро потребуются. У капитана и штурмана этого времени не было. Они, хотя и доверяли компьютеру, внимательно следили за приборами. Прошел час, другой. Приборы показывали “Все в порядке, отклонений нет”. В рубке было установлено трехчасовое дежурство. Прошло двенадцать часов. До окончания дежурства Михаила оставался один час. Пробегая взглядом по приборам, он обратил внимание, что мощность двигателей снизилась на пять сотых процента. Это отклонение было в пределах нормы, но через полчаса оно было уже одна десятая процента. Михаил вызвал капитана и доложил ему о замеченном снижении мощности двигателей. Тут же было объявлено об общем собрании астронавтов. Пока собравшиеся обсуждали создавшуюся ситуацию, штурман определил место нахождения корабля. Ко всеобщему удивлению оно полностью совпадало с расчетным, а приборы уже фиксировали снижение мощности двигателей на пять процентов. Это обстоятельство поставило всех в тупик. Выходило, что нарушаются законы динамики или на корабль действует какая то неизвестная сила. Тед выдвинул предположение, что планета состоит из сверхплотного вещества и поэтому ее сила гравитации превосходит расчетную, но компьютер опроверг его, аргументируя тем, что график изменения неизвестной силы не совпадает с графиком изменения силы гравитации. -С этим нельзя не согласиться, - в раздумье произнесла Кэт, сжимая тонкими пальцами виски. Сидящий рядом штурман заметил, не скрывая саркастической улыбки: -Если сила неизвестна, тогда наша круговая орбита не более, чем наше доброе пожелание. После этой фразы все сразу поняли: траектория корабля не подлежит расчету, а это означает, что корабль практически неуправляем. Эта ужасная мысль угадывалась в каждом взгляде, устремленном в этот момент на капитана. Все, затаив дыхание, смотрели на него. Чтобы избежать внезапно возникшей паузы, которая, натягивая до предела нервы, могла привести к непредсказуемым поступкам членов экипажа, взглянув на приборы, капитан громко произнес: -До выхода на круговую орбиту остались считанные минуты. Мощность двигателей к тому времени будет близка к нулю. Вероятность попасть на круговую орбиту, как вы понимаете, практически тоже близка к нулю. Капитан ритмично констатировал факты и пытался нащупать логическую нить, ведущую к единственно верному решению. -Имея данные изменения мощности двигателей, можно вывести закон изменения неизвестной силы и на его основе произвести перерасчет параметров круговой орбиты. На это потребуется, если привлечь всю компьютерную мощь корабля, каких-нибудь часов пять, шесть. Не успеть! И неожиданно для самого себя и окружающих, вначале с хохотом а, затем уже на полном серьезе, изложил свай план: -Будем садиться вручную. Посадочную площадку подыщем во время спуска. Всем занять свои места. Объявляю трехминутную готовность. Решимость капитана и твердость его голоса не оставляли места возражениям и сомнениям, поэтому все поспешно и с облегчением принялись за работу. Капитан сел, крепко взялся за рычаги управления и впился взглядом в пульт с его десятками приборов и лампочек. Посадка. Приготовиться к посадке! - пронеслось по кораблю. Подавая эту команду, командир знал, что шансов посадить корабль практически нет. И все-таки мысленно он просчитывал, точнее, пытался угадать изменения высоты корабля над поверхностью планеты, скорость и тягу двигателей. Кривые графиков, выводимых на экран дисплея, то вытягивались, то сжимались, прогибаясь то в одну сторону, то в другую, пока не приняли окончательный вид. Две из них опускаясь, расходясь, а затем приближаясь друг к другу, касались оси ординат в одной точке. Третья, как бы подчиняясь законам баллистики, взмывала вверх, пересекая их, выходила на прямую, параллельную оси ординат. Командир приказал штурману обеспечить после начала торможения непрерывный вывод данной информации на экран. Тяга двигателей продолжала снижаться. И вот наступил момент, когда они выключились. В рубке наступила гнетущая тишина, нарушаемая прерывистым дыханием трех человек, управляющих кораблем. Капитан щелкнул тумблером, и все почувствовали, что корабль стал разворачиваться. Когда дюзы двигателей оказались точно впереди по ходу корабля, поворот прекратился, и из них вырвалось пламя. Торможение началось. Корабль, как бы прожигая себе дорогу мощным огнем всех восьми своих двигателей, входил в атмосферу планеты. На экране появились три разноцветные точки и поползли вправо, оставляя за собой светящийся след. Одна из них, зеленая, показывая высоту корабля над поверхностью планеты, стремительно ползла вниз. А снизу столь же стремительно поднималась красная. Она поднималась и росла в соответствии с мощью двигателей, которые беспрекословно подчинялись еле заметному движению руки капитана, лежащей на пульте управления. Третья голубая точка соответствовала скорости снижения и должна была двигаться почти по прямой. Если бы кораблем управлял компьютер, эта голубая стрела, пущенная волей земного разума, уткнулась бы в линию оси ординат точно в момент посадки. Это было рискованно, поэтому капитан решил спуститься до ста метров над поверхностью, зависнуть и в таком режиме найти площадку, пригодную для посадки корабля. Прошло десять секунд с начала торможения. Зеленая точка, приятно замедляя падение, уже прошла половину пути, описывая вогнутую кривую, когда красная, взлетев всего на треть высоты экрана, начала мигать. Это было плохое предзнаменование. Рука командира на секунду замерла на пульте. Мощность двигателей достигла номинальной. Дальнейшее ее увеличение могло привести к катастрофе. Голубая змейка на экране остановилась, как бы раздумывая, а затем, медленно ускоряясь, поползла вверх. Корабль начинал падать. До поверхности планеты, судя по зеленому графику, оставалось около пятнадцати километров. Это примерно сорок секунд нормального полета или, если не остановить падение... Капитан отбросил не дающие положительного результата сомнения и, взглянув на штурмана, словно спрашивая подтверждения своих действий, потянул на себя один из многочисленных рычагов расположенных на панели пульта. Натужный гул двигателей усилился. Голубая змейка, описав небольшую дуну, направилась снова вниз. Дойдя до мнимой прямой графика она заскользила по ней. Рука капитана, не отрываясь от рычага, медленно перемещала его. Красная точка на экране, повторяя движения руки капитана, ползла вверх. На индикаторе возле рычага, равномерно сменяя друг друга, мелькали цифры 120...130...140. Когда появилась цифра двести, в рубке угрожающе завыла сирена, предупреждая команду об аварийной работе двигателей. Двигатели работали с двойной перегрузкой. До поверхности оставалось не более пяти тысяч метров или двадцать пять секунд полета. Корпус корабля содрогался. Гул двигателей перешел в рев, напоминающий предсмертный рев затравленного зверя. Выбор между падением и взрывом корабля был уже сделан. Капитан, невзирая ни на что, продолжал перемещать рычаг управления двигателями, увеличивая их мощь. Скорость снижения уже исчислялась десятками метров в секунду и продолжала уменьшаться. Корабль бился словно в агонии. Шум двигателей достиг такой силы, что, казалось, головы астронавтов сжали невидимыми тисками. На индикаторе высоты высвечивалось трехзначное число. Его цифры, замедляясь сменяли друг друга 9..8..7... 2....1. И в это мгновение по телу капитана пробежала дрожь. Все мышцы напряглись. Он не успел еще ощутить, не успел даже осознать, что произошло, но уже понял - это конец. Индикатор показывал трехкратную перегрузку двигателей. Рычаг управления уперся в панель. Корабль оказался неуправляем. Он, не взирая на яростную работу всех восьми двигателей, влекомый притяжением планеты и неизвестной силой, все больше ускоряясь, подал. Первые ощущения. Голова гудела, все тело ныло, будто его обработали, как отбивную котлету. Было тихо. Командир открыл глаза. С потолка струился мягкий свет аварийного освещения. Слева полулежа в кресле находилось не пристегнутое ремнями бездыханное тело бортинженера. Из носа и ушей стекали запекшиеся струйки крови. То ли от боли в голове, то ли от сознания утраты, капитан закрыл на секунду глаза, боясь посмотреть в другую сторону, где должен был находиться штурман. Но мысль, что не все потеряно и, что может быть кому-то еще может понадобится его помощь, заставила его это сделать. Зрелище было ужасное. Кресло, вырванное из пола, было впечатано в заднюю стенку рубки. О том, что представляло его содержимое, можно было только догадываться. Тошнота подступила к горлу, и капитан, чтобы передохнуть и прийти в себя, снова закрыл глаза. Боль утраты, так же как и физическая боль, пронизывали все его тело. Он лежал неподвижно. Только мысли бешено метались в его голове. Строились догадки о происшедшем, рисовались картины не приглядного будущего. Это продолжалось не долго. У капитана хватило сил взять себя в руки и не поддаваться панике. Он перевел взгляд на пульт и, подчиняясь чувству профессионального астронавта, почти рефлекторно последовательно стал осматривать его и показания приборов. На бортовых часах была половина второго. Значит, с момента посадки прошло не более трех часов. Давление внутри корабля соответствовало норме, системы жизнеобеспечения функционировали нормально, уровень радиации не превышал допустимого значения, двигательные установки были исправны и выключены после посадки. Корабль стоял на плотном грунте. Крен корпуса составлял семнадцать градусов, одна из трех посадочных опор была повреждена, запас топлива составлял двадцать восемь процентов. Индикатор мощности двигателей стоял на нуле, но его указатель максимально достигнутого значения застыл на отметке триста пятнадцать. Капитан не поверил своим глазам. Блокировка, установленная в системе управления, не позволяет повышать мощность двигателей более, чем на сто пятьдесят процентов, а их механическая прочность ограничена двести восьмьюдесятью процентами. И тут до его сознания дошло, почему у бортинженера оказались не застегнутыми ремни безопасности. Чтобы отключить блокировку, ему необходимо было дотянуться до дальнего тумблера, а при застегнутых ремнях это невозможно. Олег представил, каких усилий это стоило Михаилу. Получив минимум информации, командир пришел к выводу, что в ближайшее время обстановка на корабле не изменится. Он собрался с силами, отцепил привязные ремни и, чертыхаясь, направился к выходу. Опираясь на стену, он прошел по главному коридору и, дойдя до двери с табличкой “Анабиозная”, остановился напротив нее. Его охватило смятение. Ему хотелось скорее войти в отсек и увидеть своих товарищей в то же время он боялся лишиться последней надежды избежать одиночества. Наконец, сделав глубокий вдох, он с силой толкнул дверь и вошел в отсек. Все анабиозные камеры были закрыты. Холодок пробежал по спине капитана. Сквозь прозрачные крышки камер виднелись тела астронавтов. Их тела покоились в гидрофицированых ложах, обеспечивающих равномерное распределение нагрузки на тела астронавтов во время старта и посадки. Выражения лиц были спокойными, дыхание ровным, и лишь некоторая их бледность давала повод для беспокойства. Капитан быстро подошел к пульту. Индикаторы показывали четкое, ритмичное биение четырех сердец. Однако пульс был учащенным. На табло состава атмосферы горели цифры: кислород - 13; углекислота - 8. Они задыхались. Капитан нажал кнопку ручного открывания крышек камер, но они не шелохнулись, Видимо произошел обрыв проводов в электрической цепи управления. Пробежав взглядом по отсеку и не найдя ничего, чем можно было бы вскрыть анабиозные камеры или разбить их крышки, капитан пожалел, что на кораблях нет старинных пожарных щитов с их топорами и ломами. Секунду поразмыслив, он сорвал панель со щита управления, обнажив мешанину цветных проводов. Нашел провода, идущие к электродвигателям механизмов открывания крышек анабиозных камер и, предварительно зачистив их концы зубами, стол поочередно соединять их с проводами электропитания. Крышки плавно открывались: одна, вторая, третья. Четвертая крышка, дернувшись раз другой, остановилась, образовав щель сантиметров тридцать.. Через минуту индикаторы уже показывали нормальную частоту пульса. Лица астронавтов приобрели здоровый цвет. У Катрин на щеках даже выступил легкий румянец. Прошло еще около часа, прежде чем все члены экипажа покинули камеры. Капитан сообщил о том, что произошло. Затем, почтив минутой молчания память штурмана и бортинженера, благодаря которым экипаж остался в живых, выступила врач. Голос ее был твердым, а речь была обращена в основном к капитану. По мнению Розы, все перенесли легкое сотрясение мозга, поэтому у всех кружились головы и поташнивало. О тяжелой физической работе не могло быть и речи. - По крайней мере ближайшие пять часов. - закончила Роза, изменяя тон голоса с требовательного до просящего. Капитан молча кивнул, и, не поднимая головы, тихо произнес: - Надеюсь вы понимаете, в каком положении мы находимся. Каждую минуту нас может постичь новая неприятность. Надо незамедлительно произвести ревизию всего корабля и окружающего пространства. Я не хочу отменять решение врача, но прошу, как только у кого появится возможность, срочно сообщить мне. Не успел капитан закончить фразу, как Виктор и Тед в один голос заявили: - Я готов капитан! Роза и Катрин повторили их слова и, переглянувшись, улыбнулись друг другу. Их состояние было далеко не из лучших, но тем не менее улыбки, хотя и еле заметные, были полны поддержки и признательности. - Тогда приступим, - уже бодрее произнес капитан. Розе он приказал произвести подробный анализ атмосферы и бактериологической обстановки внутри корабля и проверить работу регенерационных установок. Катрин должна была прояснить внешнюю обстановку. Теду достался осмотр двигательных установок, корпуса корабля и всех его помещений, а также оборудования, предназначенного для работы на поверхности планеты. Виктору и капитану предстояло заняться проверкой систем автоматики и связи. Мужчины перенесли тела погибших товарищей в изолятор, и, превознемогая боль и головокружение, все принялись выполнять порученную им работу. Уже через полтора часа в рубку начали поступать донесения. Двигательные установки и корпус корабля были в сохранности, в багажном отсеке многое оборудование сорвано с места и имеет мелкие поломки, для устранения которых потребуется два дня. Характер поломки третьей опоры определить пока не удалось. Роза сообщила, что из двенадцати регенерационных колон одна вышла из строя и реставрации не подлежит, но с учетом изменения численности состава экипажа (она на секунду замолчала, затем снова продолжила) осложнений не вызывает. Газовая и бактериологическая обстановка внутри корабля в норме. Мелкие неполадки в пульте управления были устранены, блокировки восстановлены а автоматика отлажена. Все с нетерпением ждали результатов от Катрин. И вот из динамиков прозвучал ее голос. - Капитан, планета имеет массу близкую к Земной, атмосферное давление восемьсот двадцать миллиметров ртутного столба, кислорода двадцать пять процентов, углекислоты пять сотых процента, остальное азот с примесями метана и инертных газов. Обнаружены пары воды. Наружная температура воздуха двадцать шесть градусов по Цельсию. Сейчас только что наступила ночь. Атмосфера прозрачная с видимостью три - пять километров. В общем, условия близки к Земным, если не учитывать магнитное поле. Оно в тысячу пятьсот раз превосходит Земное. Если происхождение магнитного поля не искусственное, то это не планета, а постоянный магнит. Последнее сообщение приоткрывало завесу таинственности неизвестной планеты. Можно было строить новые гипотезы, обсуждать их и проверять, но все были измучены и капитан распорядился: - Всем идти отдыхать шесть часов. После собраться в кубрике. Приговоренные. Сон, хотя и непродолжительный, благоприятно повлиял на состояние экипажа. Тела астронавтов оправились от последствий удара, а в головах были последние признаки тумана, напоминающие состояние после чарки доброго вина. Все бодрые, улыбающиеся собрались за столом. Тед составил по случаю посадки праздничное меню (принимая во внимание условия, в которых она была произведена, можно было сказать “удачной посадки”, но память о товарищах не позволяла этого сделать). В него вошли картофельное пюре с сосисками, ванильное пирожное, стакан виноградного сока и печенье с корицей. Перекусив приступили к обсуждению планов работ. В первую очередь было не обходимо привести корабль в исправное состояние, затем произвести исследование планеты и, наконец, выполнить работы по подготовке корабля к возращению на Землю. Тэду выделили двух киберов и они, ползая вокруг корабля, рассыпая фейерверки брызг раскаленного металла от плазменной резки, вспарывали обшивку, правили и затем варили каркас. Работали без остановок, не считаясь со временем. К исходу второго дня, а сутки оказались на два часа короче Земных, корабль уже твердо стоял на трех опорах. Его заостренная передняя часть гордо возвышалась в иссиня - зеленом небе. К этому времени Роза уже провела бактериологическое исследование атмосферы разрешалось находиться без стесняющих движения скафандров. На горных склонах были обнаружены следы оранжевой и красной растительности, отдаленно напоминающей мхи и лишайники. В ближайшем ущелье протекал ручей, вода в котором была без запаха, но имела неприятный желтоватый оттенок, объясняющийся высоким содержанием солей железа. Катрин произвела ряд замеров гравитации, магнитного поля, толщины коры планеты, ее состава, скорости ветров на разных высотах, величину “Солнечной” радиации и т.д. Данных набралось очень много. Некоторые из них логично вытекали из одних, другие требовали дополнительных исследований и объяснений. Работа шла полным ходом. Все трудились с огромным энтузиазмом, и планета платила им нескончаемым потоком новой информации, которая тут же заносилась в электронную память центрального компьютера. Виктор на основе поступающей информации делал расчеты стартовой траектории и составлял программу управления взлетом в новых условиях. На пятый день командир, проходя мимо Виктора, обратил внимание на выражение его лица. Оно было задумчивым, но эта задумчивость отнюдь не отражала той концентрации мысли, того поиска решения, которые обычно сопровождают творческие процессы. Его лицо скорее выражало отрешенность, крушение всех надежд и полную апатию. Тогда командир поинтересовался: “В чем дело?” Виктор, не торопясь, как бы нехотя, протянул ему распечатку стартовых расчетов. Пробежав взглядом по строчкам, напечатанным компьютером на длинной бумажной ленте, командир застыл в неподвижности. Профессионалу эти длинные строчки значков и цифр говорили о многом. Расчеты показывали, что для того чтобы оторваться от поверхности планеты, тяга двигателей должна быть увеличена в пять раз. Эта длинная бумажная лента, по сути дела была приговором на пожизненное заключение, вынесенным природой всему экипажу “Первопроходца”. Командир, стряхнув с себя леденящую душу скованность, попросил Виктора еще раз проверить все данные и доложить вечером. После ужина, как всегда, собрались за большим столом и стали подводить итоги дня. Докладчики с вдохновением рассказывали о новых открытиях и находках. Их речи, полные радости и вдохновения, звучали восторженно и создавали праздничную возвышенную атмосферу. Счастью не было конца, пока очередь не дошла до Виктора. Уже сама затянувшаяся пауза перед его выступлением ввергла в удивление если не всех, то хотя бы Катрин, которая не особенно утруждала себя сдерживанием эмоций. - Глаза и Уши, ты вроде бы и не рад нашим достижениям, или зависть так больно гложет твою душу? - начала она с показной суровостью, но под конец не выдержала и рассмеялась. Пауза продолжалась. Смех потихоньку смолкал, улыбки исчезали с лиц астронавтов. Командир, предваряя важность сообщения, просил всех сдержанно отнестись к предстоящей информации и высказать свои предположения. Когда Виктор встал, все уже были серьезны, их взгляды выражали внимание. “Используя данные о силе гравитации и напряженности магнитного поля планеты, полученные Катрин, я произвел стартовые расчеты. Оказалось, что наши двигатели способны оторвать от поверхности планеты всего сорок пять тонн железной массы. В то время, когда железная масса нашего корабля составляет двести восемьдесят тонн. Для создания достаточного ускорения на старте и возможности посадки на Земле при наших запасах топлива масса корабля должна составлять не более тридцати тонн. Магнитное поле планеты настолько мощное, что наши радиоволны не могут пробиться сквозь него. У нас нет связи с Землей,” - на этом он закончил и, опустив голову, сел. Несколько минут все были в шоке. Все было так здорово, и вдруг, как гром средь ясного неба - возвращение невозможно. Это значит, что все их труды и добытые знания бесполезны. Они не выполнили поставленную перед ними задачу. Значит следующий корабль, а он наверняка будет, постигнет та же участь. Сила разума. Человеческий разум протестовал. Астронавты не могли смириться с мыслью пожизненного заключения на планете. Предлагалось множество вариантов - лететь до Земли, и на орбите заправиться топливом для посадки; переоборудовать корабль, оставив лишь самое необходимое, и т.д. Ни одно из предложений не увенчалось успехом: мощности двигателей хватало лишь на то, чтобы донести до родной планеты только собственную массу. После долгих дебатов и расчетов десятков вариантов, после нескольких бессонных ночей было принято решение - переделать корабль, собрать максимум информации и отослать ее на Землю. Был составлен график разработки проекта нового корабля и его изготовления. Время подготовки должно было занять чуть более полугода. Этого времени должно было хватить для сбора достаточного количества информации о Коварной планете. Астронавты смирились с мыслью остаться на планете, но в плане работ каждого дня, вплоть до старта, фигурировал пункт - поиск возможности возврата экипажа на Землю. Прошло два месяца с того дня, когда астронавты когда астронавты потерпели крушение. Это замечание справедливо, как в смысле поломки корабля, так и в смысле моральном. Предполагалось встретить неизвестное на поверхности планеты, а оно встретило астронавтов на далеких подступах к ней. Экипаж “Первопроходца” с честью выдержал испытание. Не было истерик, упаднического настроения, даже высказываемые вслух слова тоски по Родине звучали реже обычного. Трагедия в горах. Разработка проекта корабля для отправки информации на Землю приближалась к концу. Исследования планеты шли в полном соответствии с планом работ. Тед и Катрин ежедневно совершали рейды в отдаленные районы планеты с целью изучения ее природы. Этот день не отличался от остальных ни чем особенным. Небо было безоблачным, легкие порывы ветра раздували и без того пышные волосы Катрин. Тед с огромным рюкзаком на спине величаво и мощно двигался вперед, вслед за ним легко и грациозно, перескакивая расщелины, следовала Катрин. После трех часов ходьбы они достигли края плато, расположенного юго-западнее места посадки корабля. Плато оканчивалось почти пятидесятиметровым отвесным обрывом, у подножия которого мирно плескались желтые воды небольшого озера. После запуска метеозонда Катрин подошла ко краю скалистого выступа, чтобы забросить буй в воды озера. Не успела она взмахнуть рукой, как раздался треск и почва под ее ногами дрогнула. Катрин, потеряв равновесие, упала лицом вниз. Кусок скалы, на котором она находилась, медленно со скрежетом начал отваливаться и наконец совсем оторвавшись, как бы отскочил от скалы и не вращаясь полетел вниз. Катрин онемев от ужаса, вцепилась в скалистую поверхность глыбы. Время как будто остановилось, и все происходящее воспринималось ею как в замедленном кино. Широко открытыми глазами она отрешенно наблюдала за уходящим вверх краем плато, и все ее тело стало невесомым. Пролетев больше половины, она вдруг почувствовала, что невесомость начала исчезать и, по мере приближения роковой поверхности, уступать место перегрузке. Перегрузка оказалась столь велика, что Катрин начала терять сознание и зажмурила глаза. Даже в закрытыми от страха глазами она четко ощутила, как глыба резко вывернулась из-под нее и сбросила Катрин на прибережный песок. Когда Тед, привлеченный треском откалывающейся скалы, увидел сверху распластанное тело Катрин, он спустился к подножью и был не мало удивлен, найдя Катрин сидящей на песке, хотя и ошеломленной, но невредимой. На нежном теле Катрин не было ни ушибов, ни ссадин. Из ее сбивчивого рассказа Тед понял, что прежде чем сбросить Катрин с себя, глыба на мгновение практически повисла в воздухе и лишь затем отлетела в сторону. Получилось так, как будто Катрин упала с высоты не более двух метров. Оправившись от нервного потрясения и убедившись в отсутствии последствий падения, они занялись обследованием места падения и выяснения причины благоприятного исхода. Во-первых, на месте падения Катрин видимых следов контакта глыбы с поверхностью планеты обнаружить не удалось. Создавалось впечатление, будто глыба полутора метров в поперечнике упала на воздушную подушку, которая отбросила ее от места падения метров на десять. При этом та же воздушная подушка попросту не заметила падающего тела Катрин. Во-вторых, песок вокруг был чистым. Ни одного мелкого осколка, которые образуются при подобного рода обвалах, обнаружить поблизости не удались. Обследование самой глыбы показало, что она почти целиком состоит из солей и окислов железа с примесью какого-то элемента из группы тяжелых металлов и является мощным постоянным магнитом. Вся поверхность глыбы была облеплена осколками различной величины. Теду стоило затратить не мало усилий, прежде чем ему удалось оторвать один из осколков. Держа в руках камень и поворачивая его, Тед обратил внимание, что вес осколка меняется и он стремится сохранить свое положение в пространстве. Когда Тед перевернул осколок, тот, подскочив вверх, упал на ногу, причинив невыносимую боль. Последнее обстоятельство резко охладило интерес исследователей к глыбе, и они, закончив намеченные на день дела, вернулись на корабль. Возвращение надежды. Вечером, во время подведения итогов дня, Тед, кроме полученных результатов, официально доложил о происшествии на плато, о магнитной глыбе, о каменной плите, находившейся под тонким слоем песка, и о странном поведении осколка. После недолгих рассуждений все единодушно пришли к выводу, что отвалившаяся глыба является частью огромного магнита, образующего плато. При падении глыбы между одноименными полюсами магнитов возникли отталкивающие силы, сыгравшие роль мягкой подушки. Все были довольны результатами дня и исходом происшествия. Только Виктор сидел, сосредоточенно морща лоб, от чего его глаза выглядели еще более впалыми, а весь его вид вызывал жалость. Уже были подведены все итоги, и астронавты собрались расходиться по каютам, когда командир, как бы вскользь, заметил: - Что-то наш “Глаза и Уши” приуныл. - Нет, ничего особенного, - произнес Виктор, смущаясь. - Просто я подумал: а что если бы глыба не развернулась и направление полюсов осталось неизменным. Наверное она могла бы подскочить довольно высоко?... И поскольку магнитные силы на этой планете обладают значительной энергией, возможно они могут соперничать с силами гравитации. Последние слова подействовали на всех как гипноз. Возникшее было движение собравшихся расходиться мгновенно прекратилось. Все застыли на месте, как вкопанные. В зале воцарилась полная тишина. - Так-так. - произнес задумчиво командир, опускаясь обратно в кресло. Остальные последовали его примеру и вернулись на свои места. Лица астронавтов, выражавшие по началу настороженность, теперь выражали крайнее нетерпение, к которому примешивалось чувство страха, страха быть обманутыми искрой внезапно вспыхнувшей надежды. Нужно многое перенести и испытать на себе, чтобы понять состояние астронавтов в тот вечер. Проекты использования магнитных сил сыпались, как из рога изобилия. Прикидочные расчеты производились тут же. Мозги каждого работали с такой скоростью, что могли соперничать с компьютером. Это было похоже на последний крик души приговоренного. Поднявшийся ажиотаж доводил некоторых до исступления. Было видно, что в случае, если надежды не оправдаются, рассудок мажет изменить им. Лишь под утро, когда в общих чертах конструкция нового корабля была определена, и возможность старта не вызывала сомнений, командир отдал приказ разойтись по каютам. Роза настояла, чтобы все приняли снотворное. Как говорится: “Война войной, а обед и сон по расписанию”. Было решено покрыть поверхность корпуса корабля плитками толщиной сорок сантиметров из магнитного материала, запасы которого на плато были вполне достаточными. Все плитки должны были ориентированы таким образом, чтобы отталкиваясь от магнитного поля планеты компенсировать силы притяжения. По расчетам получалось, что стартовая тяга двигателей, необходимая для отрыва корабля от поверхности планеты, составляет всего пять процентов. На высоте ста пятидесяти километров магнитный эффект практически терял силу, и поэтому было решено сбросить с корпуса все покрытие. Два месяца подготовки пролетели как один день. Все, кроме Розы и Катрин были заняты переоборудованием корабля. И вот долгожданный день наступил. Прощание с могилами товарищей, навсегда остающихся в объятиях коварной планеты, последний взгляд на выжженные солнцем чужие, но уже ставшие близкими сердцу, просторы, последний лязг убирающегося трапа и ровный шелест закрывающегося люка все располагало к сентиментальности и оставляло в душе каждого боль утраты. На смену им пришли рев двигателей, вдавливающие в кресло до звона в ушах перегрузки и несравнимое ни с чем радостное чувство возвращения домой. Все права защищены © 2008 Балезин Н.М.